От Суфтина – до Сахарова, от Сталина – до Путина

При восьми руководителях страны и при восьми главных редакторах работал в журналистике собкор Владимир Потехин

Прослужив в армии на разных должностях десять лет, заслужив медаль «За победу над Японией», Владимир Потехин чуть было не стал штатским сотрудником газеты Архангельского военного округа «Отважный воин», где заметки и фотоснимки недавнего коменданта Дома офицеров охотно публиковали. Заходил в редакцию майор в отставке Евгений Коковин, который прежде ведал в ней вопросами культуры. Будущий известный писатель, услышав, что в военной газете вот-вот появится новый журналист, сказал: «Брось ты, Володя, эту затею – засушат тебя здесь цензурой. Иди в «Правду Севера».

Коллеги усмехнулись: мол, не возьмут его туда, с его‑то скромным творческим багажом. Но Евгений Степанович взял телефонную трубку, позвонил: «Боря, у меня на примете есть лейтенант, он подает надежды как журналист. Побеседуй с ним».

Сначала побеседовал с Потехиным ответственный секретарь Борис Семенович Пономарев, потом – заместитель редактора Григорий Яковлевич Пронин, который сказал новому сотруднику в армейской шинели: «Ну, давай, зарабатывай на пальто».

Через пару месяцев Потехин узнал, что у руководства газеты есть намерение направить его в длительную командировку в Устьянский район. «Надолго ли?» – «Года на два-три».

«Командировка» для уроженца Холмогорского уезда, собкора «Правды Севера» затянулась на десятки лет. На Устье он обжился, женился, окончил заочно журфак Московского государственного университета. По заданию редакции выезжал в Красноборский, Котласский, Вельский, Шенкурский, Коношский и другие районы.

Журналистский путь начал Владимир Михайлович при Иосифе Сталине, закончил – при Владимире Путине. То есть работал при восьми лидерах.

Знал Потехин восемь редакторов «Правды Севера» – от Георгия Суфтина до Александра Сахарова. Четвертый редактор Иван Стегачев сказал однажды на летучке: «Потехин может давать такие материалы, которые украсят любую центральную газету». Владимир Михайлович, не обойденный журналистскими премиями, в том числе полученными из Москвы, считал эту похвалу самой главной наградой в жизни.